Сумбурум-бурум-бум-бум...

[9317]

С утра Лоскутная фея была не в духе. То ли сверчки за стенкой сфальшивили, то ли зимние розы на подоконнике выглядели сонно и не хотели распускать фиолетовые лепестки. В-общем не в духе была и все тут. И бисер для вышивания снежинок как назло закончился – вот ведь незадача.

Фея отложила недошитую снежинку, взяла кофейник и спустилась на кухню, где деловитые поварята колдовали над завтраком. Один из поварят зазевался и блюдо чудесного лимонного печенья с апельсиновыми засахаренными корочками с жалобным «дзиньк» выскользнуло из рук. Ах, сколько огорчения было на кухне. Тонкий цитрусовый запах обиженно улетел с легким ветерком, а школа магов осталась без любимого лакомства. Шмыгнув носом, фея упорхнула. Она полетела в самый дальний коридор, там где было тихо. Где деловитые пауки ткали серебристые паутинки, и домовые осторожно сматывали жемчужную пряжу с тонких пальчиков солнечных зайчиков в клубки. Долгими зимними вечерами они будут вязать из нее пушистые варежки и шарфы.

Говорили, что в одной из комнат этого крыла здания дремала Весна. Фея совала любопытный нос в комнаты – вдруг повезет, и тогда она попросит Весну ненадолго проснуться, а быть может, уговорит ее прийти на Новый год. Весну Фея не нашла. В одной комнате домовые сматывали пряжу, паучок, мурлыкая что-то под нос, плел ажурное кружево, солнечный зайчик, болтая ногами сидел на воздушных пылинках, растопырив пальчики с жемчужной пряжей, что-то рассказывал. От неожиданного вторжения феи вся компания вздрогнула. Узор кружева стал неровным, зайчик свалился с пылинок, запутавшись, словно котенок, в пряже, домовой выпустил клубок и, пытаясь поймать неугомонного, смешно подпрыгивал, недовольно бурча под нос из серии «ходют тут всякие».

Фея в самых растрепанных чувствах полетела дальше. Дверь в одну из комнат была приоткрыта. На столе лежал свиток, исписанный на треть аккуратным почерком. Рядом стояла чернильница. Нет, ну что вы, конечно же фея была хорошо воспитана и не стала бы читать чужих писем. Но мало ли что за свитки валяются в заброшенных комнатах. Вдруг это ну очень опасное заклятье и какой-нибудь маг-первокурсник нечаянно прочитает его?! Бед ведь не оберешься. Дабы пресечь зло в корне, феечка, конечно же, заглянула в свиток. Бровки поползли вверх, она неодобрительно покачала головой, а потом, обмакнув перо в чернильницу, что-то старательно дописала. Весьма довольная собой, она полетела к себе и, что-то довольно напевая, принялась вышивать бисером снежинки.

Поваренок, заметив кофейник феечки, почувствовал себя виноватым. Дабы задобрить мелкую волшебницу (авось наколдует апельсиновых корочек для печенья), он сварил кофе с корицей и, прихватив пару булочек с изюмом, пошел искать Лоскутную Фею. Дойдя до дальнего крыла, он так же сунул любопытный нос в пару комнат, и так же учинил переполох в тихом приюте домовых и паучков. А дойдя до комнаты с пергаментом (увы, поваренок был любопытен), поступил как и феечка – что-то дописал – и в самом чудном расположении духа убрел дальше...



На уроке практического волшебства, учащиеся делились изобретениями. Рассеянный мальчуган, лохматый, в съехавшем на ухо колпаке, что-то доказывал учителю. Он смешивал в котле солнечный свет и запах леса, пену штормового моря и алый цвет заката, фиолетовые лепестки роз, пригоршню серебряного бисера, чашечку кофе, апельсиновые корочки, тишину и ажурные паутинки, кусочек жемчужной пряжи и ветерок с запахом апельсинового печенья. Жидкость бурлила, клокотала, пузырилась радужными пузырями, которые улетали под потолок и лопались фейерверками. Тихонько хихикали остальные ученики, недоуменно, поверх очков смотрел пожилой профессор. Наконец, не выдержав, он поинтересовался, что молодой человек изобрел.

- Формулу истинного счастья, – краснея сообщил ученик – Только мне кажется, что некоторые ингредиенты лишние. Когда я уходил на завтрак, их было гораздо меньше.